Возврат Крыма дал Путину огромный плюс – он останется в истории

«ПОЛИТИКА ПРОДОЛЖАЕТ ОСТАВАТЬСЯ ГУБИТЕЛЬНОЙ»

— Константин Анатольевич, вы не раз говорили, что Россия должна слезть с сырьевой иглы. Об этом же шла речь на Московском экономическом форуме (МЭФ), организатором которого вы являетесь. Так на что же нужно в таком случае делать ставку? Что развивать?

— Для этого в России есть все объективные условия. У нас есть природные ресурсы, чтобы производить практически все промышленные товары, есть люди, которые хотят работать, есть огромный рынок, который надо заполнять. Не хватает только одного — желания для того, чтобы возродить несырьевое производство.

Правительство уже более 20 лет руководствуется какими-то абстрактными ценностями: попасть в международный рейтинг, вступить в ВТО, подавить инфляцию. Кстати, ради подавления инфляции у нас задирают стоимость кредитов, выводят деньги за рубеж, вкладывая их в страны, которые с нами конкурируют. Они какие угодно цели преследуют, только не создание производства. Если страна не производит, она не может быть здоровой, особенно это касается России.

Если мы скажем, что производство — это приоритет, значит, отсюда следует ряд решений: нужно не повышать налоги, а радикально снижать, не повышать стоимость энергоресурсов и другого сырья, особенно на внутреннем рынке, как это делало правительство, надо стремиться, чтобы у нас были самые дешевые ресурсы в мире. Нужно организовать поддержку экспорта, которой у нас нет. Нужно вернуть cтабфонд в Россию: не туда вкладывать, а сюда, в инфраструктуру, потратить все деньги на снижение налогов. Государство временно потеряет доход от налогов, но когда экономика начнет развиваться, то оно опять начнет богатеть. Такой пакетик мер дал бы большой толчок для несырьевого производства. Мы бы на «Ростсельмаше» это сильно почувствовали, потому что расцвело бы сельское хозяйство. При низких налогах, при дешевых ресурсах наши комбайны стали бы более конкурентоспособными и в России, и на внешних рынках. Я вижу такие меры. Они простые и решаемые, их можно было бы достаточно быстро реализовать, было бы желание.

— Владимир Путин еще в 2011 году заговорил о новой индустриализации. Готова ли сегодняшняя власть к этому?

— Я не вижу реальных решений. Слова иногда произносятся правильные: «Создадим 25 млн. рабочих мест». При этом постоянно повышаются налоги, растет стоимость ресурсов. В прошлом году электричество подорожало по регионам по-разному от 40 до 60 процентов. Это было волевое решение, ничем объективным это повышение не объясняется, кроме желания каких-то чиновников. Опять же, вступление в ВТО — это у нас важнейшая ценность, а это значит, что рынок открыт для конкурентов. Конкуренция между российскими и зарубежными производителями неравная. Реальных решений, которые радуют тех людей, кто производит, я не вижу, хотя внимательно наблюдаю. Какие-то точечные слова бывают, какие-то частные решения, но в целом политика продолжает оставаться губительной.

«НЕТ ВОЛИ У РУКОВОДСТВА»

— С чем это связано? Почему власть упорно идет по проторенной дорожке, хотя и они сами, и экономисты, и эксперты говорят о другом?

— Говорит Владимир Путин, может, кто-то еще в «Единой России», но у нас экономическую политику контролируют люди, которые сами себя называют либералами, люди, которые сформировались еще во времена Егора Гайдара на разрушении советской системы, на том, чтобы как раз разрушить промышленность и допустить сюда международные корпорации. Кто-то из них на этом сделал деньги, обогатился. Они провели приватизацию, раздав собственность друзьям. Эти люди объединены идеей, ориентированной не на производство, а на то, чтобы в мире нас погладили по головке, дали какую-то медаль как, например, лучшему министру финансов — вот это высшая ценность для них.

Почему-то Путин до сих пор им доверяет, хотя уже очевидно, что эти люди, их идеи, политика обанкротились, они уже несостоятельны. В принципе, эти люди держатся у власти на авторитете Путина. Уже миллионы обычных людей, да и в руководстве страны понимают, что надо менять все радикально. Я уверен, что произойдут радикальные экономические перемены, вместо ложных ценностей мы станем опираться на реальные. Когда это произойдет, сложно сказать. Мы проводим Московский экономический форум, еще какие-то мероприятия для того, чтобы как раз сформировать идейную базу, подготовить кадры, которые будут проводить правильную политику, приводящую к процветанию нашей страны.

— То, что сейчас никто ничего не делает, — это обычная лень или русский авось?

— Это не лень. Нет воли у руководства. Все-таки чтобы поменять радикально экономическую политику, нужны решимость и воля, надо как-то людям, с которыми Путин прошел десятки лет вместе, сказать: «Ребята, вы не правы. Я допускаю сюда новые кадры». А лет ему уже не мало. Менять окружение в таком возрасте сложно. Он сам говорит, что не любит это делать. Но ради страны, думаю, он когда-то решится на это.

НЕ НАДО РЕВОЛЮЦИЙ, НУЖНЫ ПЕРЕМЕНЫ

— Все говорят о необходимости развития реального сектора. Есть ли еще время для смены курса или уже слишком поздно?

— Нет, еще не поздно. Да, потери большие от ликвидации заводов, есть потери в образовании. Но главное — дух народа. Если он еще жив, а люди хотят работать и хотят перемен, то катастрофа не произошла. Думаю, созидательная сила народа сейчас подавлена, но она есть и огромная. Все видят, как неожиданно произошли события на Украине. Хотя все сделали, чтобы создать негативный образ России, показать, что она бесперспективна, но десятки миллионов людей на Украине верят в наш потенциал и хотят с нами жить. Это мало кто предсказывал, но мы это видим. А в народе есть вера в то, что мы хотим и можем созидать. Поэтому этот момент когда-то настанет, ничего не потеряно. Большие изменения могут произойти и через неделю, а могут пройти годы — нельзя предсказать.

— Обычным людям, по вашему мнению, что дороже: стабильность или перемены? Действительно ли они хотят перемен?

— Я вижу, что никто не хочет революций, кровавых событий, потрясений, но перемены нужны всем. Бурчание, недовольство есть и в светлых высоких кабинетах, и у обычных людей. Всех беспокоит, что поля заброшены, фабрики не работают, что все товары импортные. Все хотят перемен.

— Сколько времени потребуется, чтобы осуществить ваши предложения, чтобы коренным образом перевернуть систему?

— Я верю, что за 4-5-6 месяцев можно принять такие важные решения, которые все почувствуют, и страна двинется вперед. Все эти решения лежат на поверхности, ничего сложного нет.

— Кстати, как Вы позиционируете МЭФ? Прислушивается ли власть к вам? На последнем форуме не было ни одного министра.

— Мы создавали форум, чтобы вынести идеи созидания на новый уровень, более авторитетный, и наладить связи, потому что новая экономическая политика требует новых кадров, идей. Да, люди из власти не приходят. Хотя в прошлом году был замминистра Андрей Клепач. Мне кажется, что люди из правительства, власти выглядят бледненько по сравнению с теми неправительственными экспертами, которые выступают. Сложно людям объяснить, почему много лет деньги выводятся за границу. Конечно, либералы оправдывают это подавлением инфляции, еще чем-то. Но когда дороги в дырках, на образование и медицину не хватает денег, а сотни миллионов долларов надо отправлять в Америку, это не логично. Поэтому чиновники чувствуют себя некомфортно у нас на форуме. Но нас это не пугает. Мы знаем, что их политика ложная, а наши идеи правильные. Будем их приглашать. Может, на следующий форум придут. Первый форум и в прессе замолчали. Но пусть Первый канал не покажет, государственные газеты не напечатают, но есть интернет, другие издания, которые все равно пробьют эту стену.

«САНКЦИЙ БОЯТЬСЯ НЕ НАДО»

— Теперь поговорим о насущном. О санкциях. Стоит ли их бояться?

— Я не вижу каких-то угроз из-за санкций. Пока эффекта от них нет. Потенциально можно представить, что обрубят поставки продовольствия, от которых мы сегодня слишком сильно зависим. Но, опять же, я не вижу серьезных угроз. Но даже сам факт несерьезных угроз говорит в нашу пользу, в пользу того, что идеи новой индустриализации, развития аграрного сектора правильные. Если мы хотим быть независимыми, проводить какую-то политику, то нам нужно иметь свое производство, обеспечивать, созидать. Поэтому санкций бояться не надо. Дискуссия о санкциях должна подталкивать нас к тому, чтобы развивать производство и двигаться в сторону новой индустриализации.

— То есть санкции как раз могут подтолкнуть Россию к переориентации экономики?

— Могут, но это, опять же, зависит от руководства страны. У нас, к сожалению, неполноценная демократия. Если даже десятки миллионов людей хотят этой индустриализации, остается непонятным, когда она начнется. Но угрозы, естественно, должны подталкивать. Очевидно, что технологически развитая страна становится более привлекательной в военном отношении. Мы видели это и в Крыму. Если бы наши «вежливые люди» приехали не на российских машинах, а на итальянских броневиках, это вызвало бы насмешки, что очень важно в современных войнах. В таком случае Россия выглядела бы слабее, потому что итальянские броневики зависят от поставок из Италии, то есть свое производство дает силу.

Еще один момент в рабочих местах. Проблемы Украины проистекли из того, что страна в значительной степени ликвидировала промышленность, прошла даже дальше России по этому пути. Они ликвидировали производство, не развивали сельское хозяйство, а значит, десятки миллионов людей оказались без работы. А страна, которая не созидает, где люди не чувствуют себя востребованными, в конце концов сталкивается с потрясениями. Мы это видим на примере Украины.

Поэтому наше руководство должно переварить все это и сказать, что надо созидать, дать людям работу, нужны новые виды техники, нужна независимость — все толкает к тому, чтобы заниматься новой индустриализацией. Видят ли они это? Мне кажется, что видят. Но, опять же, нужна воля, чтобы это решить. Нужно выгнать Эльвиру Набиуллину из Центробанка, Германа Грефа из Сбербанка, Алексея Кудрина не приглашать на экономические совещания, в Минэкономразвития навести порядок, чтобы там заправляли не те, кто втащил страну в ВТО, а люди, которые поработали на производстве и знают, что надо делать. Нужна решимость. Когда — сложно сказать. У нас нет прямого влияния.

— Если власти затянут с принятием жизненно важных решений, грозит ли России украинский сценарий?

— Пока у нас есть большой запас. Но, в принципе, такой вариант возможен. Этим занимались уже — я даже сам ходил на Болотную площадь, потому что меня возмущало и возмущает многое. Сейчас протест ослаб в связи с тем, что, вроде, какие-то победы наблюдаются, но в обществе есть большое недовольство. Если кто-то этим правильно воспользуется, могут быть и у нас эти потрясения. Народ в России и на Украине одинаковый.

— Как повлияет на экономику России присоединение Крыма? Это благо или дополнительная нагрузка на бюджет?

— Если продолжается современная экономическая политика — членство в ВТО, инфляция, рейтинги как важнейшие ценности — то это обуза. Если мы говорим, что хотим стать мощной экономической державой, созидать, то это прекрасное приобретение. Поэтому многие либералы не одобряют присоединение Крыма — для членства в ВТО не нужен полуостров. А если мы говорим о том, что надо поднимать сельское хозяйство, деньги туристов тратить не в других странах, а у себя осваивать, чтобы люди богатели, имели рабочие места, то Крым — это прекрасное место.

— Думаю, там еще не готова инфраструктура для туристов.

— Почему? Я был там в начале мая — вполне комфортно. Конечно, там бедненько, много всего еще надо делать, но я с удовольствием туда съездил. Если миллионы людей будут ездить, то все только будет развиваться.

«САМОЕ ВЕРОЯТНОЕ — ВОСЕМЬ ОБЛАСТЕЙ В СОСТАВЕ НОВОРОССИИ»

— Как Вы видите будущее Украины, учитывая прошедшие в Луганской и Донецкой областях референдумы? Может ли она существовать в нынешних границах?

— Это зависит от киевской власти. Если они будут проводить нынешнюю политику, то есть делать ставку на силу, подавление русского движения, будут запрещать русский язык, терроризировать людей, будут всячески противиться федерализации, стараться сделать бандеровскую идею доминирующей на Украине, то, конечно, страна распадется и достаточно быстро. А если они отдадут власть в регионы, позволят вести делопроизводство на русском, праздновать 9 мая, критически относиться к Бандере, проведут федерализацию Украины, то есть шанс оставить Украину, наверно, только без Донецка и Луганска, которые далеко прошли в этом пути, крови уже много между людьми. Я думаю, что нормальная Украина — такая, где человек, который хочет дружить с Россией и хочет считать историю Украины часть истории русского мира, может чувствовать себя комфортно. Мне кажется, киевская власть всячески этому противится, поэтому будет распад.

— Где будет проходить граница?

— Люди, которые толкают идею Новороссии, прокладывают подкову от Одессы до Харькова: Херсон, Николаев, Луганск, Донецк, Харьков, Запорожье, Днепропетровск — это самое вероятное. Но все равно все будет зависеть от поведения киевской власти, от решимости жителей регионов. Самое вероятное — восемь областей в составе Новороссии.

— Пока за это высказались всего лишь две области.

— С оружием в руках они достаточно эффективно высказались. Если провести референдумы в других областях и поддержать армией Новороссии, которая сейчас формируется, я думаю, люди одобрят идею. Одесса, может, и подавлена. Активисты там и в Харькове, кто высказывает малейшие симпатии в сторону России, просто исчезают. Можно ли это назвать успешным примером установления киевской власти? Я думаю, что нет, потому что исчезновение человека приводит к появлению тысячи недовольных, которые завтра могут взять оружие в руки. Я думаю, это путь в никуда, к насилию.

— Пока мы не видим разделившуюся Украину. Будет ли страна и дальше отдаляться от России? Только ли Украина проиграет от этого?

— Бандеровская власть будет делать все, чтобы напакостить России — газ воровать, войска НАТО завлекать. Но если они продолжат это, то будут две Украины. В итоге Украина все равно будет дружественной к России. Даже если отделится Новороссия, центрально-западные области, включая в Киев, все равно поймут, что экономически они не смогут жить без юго-востока. Поэтому в конце концов какое-то объединение произойдет, но уже власть будет не бандеровская, а рациональная с дружественными отношениями с Россией.

СТАВКА НА СОЗИДАНИЕ, НОВУЮ ИНДУСТРИАЛИЗАЦИЮ

— Вернемся к России. Вы руководите ПАРТИЕЙ ДЕЛА. Какие идеи положены в основу? Вы позиционируете себя оппозиционной силой по отношению к партии власти?

— Основные идеи — созидание, новая индустриализация. Если мы это реализуем, масса проблем будет решена, и люди будут чувствовать себя увереннее и радостнее, потому что будут востребованы, будут стремиться получить образование, станут более культурными, будут больше рожать. Страна станет более привлекательной, внешняя политика будет более уверенной и сильной. Я считаю, что не было бы проблем и на Украине, если бы Россия была более сильной страной в экономическом плане. Другие партии вопросы собственности ставят во главу угла, что-то еще, а мы говорим, что развитие производства — это первое, чем надо сегодня заниматься. В нем заключен огромный потенциал, если его реализовать, то все остальные проблемы — социальное расслоение, имущественное напряжение — уйдут.

Оппозиционные или нет? В чем-то мы согласны с властью, в чем-то оппонируем. По политике на Украине, в целом, думаю, все правильно делается. А вот в экономической политике, мы уже поговорили, ничего хорошего нет. Опять же, у нас есть идеи, а оппозиция мы или нет, зависит от власти: в чем-то мы ее хвалим, а в чем-то ругаем.

— Когда появилась партия?

— Лет пять назад мы ее создали. Потом года через три нам ее зарегистрировали, до этого мы получали несколько раз отказы.

— Кажется, теперь регистрацию всем партиям легко получить.

— Было. Теперь, кажется, обратный процесс пошел: и регистрироваться не так легко, и допуск на выборах усложнили. К сожалению, в новом законе говорится, что для участия в выборах надо собрать три процента подписей избирателей соответствующего региона. Это драконовское условие, которое многим затруднит участие в выборах, потому что мы знаем, что подписи легко опротестовать, признать фальшивыми, найти пять человек, которые якобы не подписывали — и снять партию с выборов. К сожалению, избирательное законодательство и опыт проведения избирательных кампаний говорят о том, что выборы не являются методом обновления власти, местом, где соревнуются идеи, то есть это борьба каких-то административных группировок. А это очень вредит России, затрудняет прогресс, обновление. Но партии не всегда приходят к власти путем выборов, об этом говорит и опыт Ленина, и украинские события. Главное — если наши идеи будут разделять миллионы людей, мы так или иначе станем влиятельной силой и сможем реализовать наши планы.

— Будете принимать участие в предстоящих выборах?

— Посмотрим, может быть. В прошлом сентябре партия участвовала в выборах на Сахалине, мы прошли в городе Углегорске, 25 процентов набрали, заняли первое место, сейчас наши ребята контролируют городскую думу. В Новосибирске на выборах мэра выставлял свою кандидатуру Максим Калашников, он не прошел, но в итоге прошел Анатолий Локоть — оппозиционный политик, которого мы поддержали. Сейчас выбираем регионы, где будет участвовать.

— Все ли регионы России охватила ваша партия? Везде ли есть ваши штабы?

— Партия — это не жесткий механизм, а что-то вроде бренда. Допустим, есть фанаты у рок-группы — во всех регионах или нет? Наверно, про нашу партию слышали во всех регионах. Есть ли у нас секретарь и офис во всех регионах? Нет, не во всех. Существуют ли во всех регионах люди с партбилетами? Нет. Для нас важнее идейное влияние, которое у нас есть, хоть и не такое большое, как нам хотелось бы. Я думаю, не зря мы провели эти годы.

— В Госдуме уже который созыв один и тот же состав партий. Допускаете ли вы, что к следующему созыву в нее войдут новые партии, которые недавно массово зарегистрировали?

— Власть делает все для того, чтобы осталось как есть — списки депутатов согласовывались бы на Старой площади. Я думаю, это неправильно и ведет к тому, что проблемы замораживаются, а не решаются.

— А есть у населения запрос на оппозиционность, на новые лица, партии?

— Конечно, есть. Всем надоели деятели, которые там заседают. Я не видел человека, который был бы доволен четырьмя нашими правящими партиями. Все хотят перемен.

«ПРИСОЕДИНЕНИЕ КРЫМА СТАЛО ИСТОРИЧЕСКИМ СОБЫТИЕМ»

— Рейтинг у Путина очень высокий в последнее время. Добавляет ли это автоматически бонусов «Единой России»?

— Присоединение Крыма стало историческим событием. У великой императрицы Екатерины стало как раз одним из важнейших деяний — присоединение Крыма, Малороссии и Новороссии. Поэтому, конечно, возврат Крыма дал Путину огромный плюс — он останется в истории. Теперь он имеет большую свободу рук. Воспользуется ли этим «Единая Россия»? Да, они вот уже провели ужесточающий закон о выборах, а никто не заметил. Они используют этот авторитет не во благо, мне кажется, они могли бы как раз потратить его на изменение экономической политики, а они идут в сторону замораживания.

— Как вы думаете, организации «Деловая Россия», «ОПОРА России» действительно помогают российскому бизнесу?

— От «ОПОРЫ» я вообще добра не видел. Это организация, которая разделяет не наши идеи, а какие-то либерально-абстрактные. Не знаю, чего эти люди хотят. А «Деловая Россия» тоже аморфное образование. Они говорят про новую индустриализацию, но недостаточно решительно и не всегда последовательно. Иногда они поддерживают либералов, например, ничего не сказали против супердорогих кредитов, дорогих ресурсов, стабфонда. Какие-то точечные правильные инициативы бывают, типа создания 25 млн. рабочих мест, но потом все это нивелируется неправильными идеями.

— Получается, они не является платформой для общения власти и бизнеса?

— Они является платформой для вещания власти в бизнес. У этих организаций есть родовая травма — они создавались, чтобы власть управляла бизнесом и создавала видимость диалога. То, что списки состава и руководства утверждаются в администрации президента, в правительстве, ведет к тому, что эти организации не могут быть оппозиционными, не могут решительно выступать против существующей политики, значит, не всегда выполняют свою функцию.

«У НАС ЖИЗНЬ БУДЕТ ЛУЧШЕ, ЧЕМ В ЕВРОСОЮЗЕ»

— Насколько перспективен сегодня Таможенный союз? Сможет ли он составить конкуренцию Евросоюзу?

— Может, это очень хорошая инициатива. Но при этой политике, когда для нас важнее членство в ВТО и борьба с инфляцией, это будет не всегда эффективное, аморфное образование. А если руководство России поймет, что важны созидание, производство, новая индустриализация, то Таможенный союз приобретет огромное значение, он послужит базой для интеграции. Будет проведена работа для того, скажем, чтобы комплектующие для автомобилей мы везли не из Китая, а с Украины или Белоруссии, чтобы автомобили продавали не локально там, где они производятся, а имели единый рынок Таможенного союза. Сейчас у нас 180 млн. человек, если Новороссия присоединится, то будет 200 млн. человек — это будет большое образование, которое сможет составить конкуренцию Евросоюзу, где живут 300 млн. человек. Наш плюс состоит в том, что все необходимые ресурсы есть. Но при этой экономической политике плюсов мало, а при правильной политике у нас жизнь будет лучше, чем в Евросоюзе.

— Новороссия, которую вы уже упомянули, еще никем не признана. Но если фантазировать, то чем она может быть полезна Таможенному союзу?

— 20 млн. людей, достаточно развитая сырьевая промышленность, сельское хозяйство — это ценнейший регион. При этой дебильной политике мы не можем понять, зачем нам лишние заводы. Еще не так давно в Великую Отечественную войну за промышленные регионы, за миллионы людей велись кровавые бои. Если экономически развитый регион интегрировать, вовлечь в свою орбиту, то это и Россию сделает более могущественной, даст возможность развивать кооперацию. Сегодня маленькое государство не может быть самостоятельным, нужны региональные экономические союзы. Если наш союз станет масштабным, более развитым, вовлечет в свою орбиту больше регионов, будет больше шансов на успех.

— А не станет ли Таможенный союз новым Советским Союзом, собрав все республики? Прибалтику, конечно, уже не вернуть.

— Советский Союз не вернуть. Но территориально он может повториться в границах СССР. С Прибалтикой, да, сложнее. Но, может быть, будет объединение на новых принципах — добровольно экономической интеграции. У нас может быть достаточно большой союз. Таких объединений в мире уже существует штук восемь.

Но при этой экономической политике, когда у нас гнобится промышленность, а рынок отдается западным компаниям, Киргизии непонятно, для чего вступать в Таможенный союз. Если они вступят, то не смогут больше продавать товаров, а мы не сможем дать больше заказов, потому что экономическая политика толкает нас покупать комплектующие в Европе.

— Может, там качество лучше?

— Конкурентоспособность зависит не только от качества, а еще от себестоимости, стабильности поставок. Если у нас супердорогие кредитные ставки, высокие налоги и отсутствие защиты рынка, то да, европейские товары становятся более конкурентоспособными. Если проблему решим, то киргизам станет очевидно, что с Россией надо дружить, она развивается, у нее огромный потенциал. Поэтому они сами будут рваться в Таможенный союз. Да и не только киргизы, а много других народов. Поэтому идея ПАРТИИ ДЕЛА — экономическую политику надо менять.

Источник: БИЗНЕС-ONLINE
 

Источник иллюстрации: Википедия

Назад к списку

Поделиться