Присоединиться Первым делом – самолёты!
Да, бывает всё на свете хорошо. И многие помнят, как хорошо у нас было! Наши нефте-газы бурными потоками струились на Запад. За них нам исправно начислялись доллары и евро. Наши регуляторы их немедленно стерилизовали и складировали в удобных и прозрачных тамошних убежищах. Желающим предлагали даже в специальное броне-окошечко заглянуть. И все были очень-очень довольны.
«Оскары» на наших топов так и сыпались: «Лучший министр финансов», «Лучший глава Центробанка», «Лучший в мире и во всей вселенной Избирком», «Лучший …» Да, у них блистательный Федеральный резерв, но и у нас – ЦентроБанк-Резерв. И ЦБР звучит ничуть не хуже, чем ФРС.
Все риски были просчитаны. Кончится нефть – останется газ. Кончится газ –останется атом. Кончится атом – останется аммиак. Кончится аммиак… Аммиак никогда не кончится, наши северные олени своим ресурсом покроют любой дефицит. Но, конечно, могут быть и форс-мажоры. Но и на них у нас заготовлены свои контр-мажоры. Солнце, разумеется, нам не спасти. Но до этого печального события у нас есть ещё пять миллиардов лет – на раскачку мозговых штурмов наших регуляторов.
Но вот, случилась СВО, и в определённых кругах произошло некоторое беспокойство. На фронт направили все имеющиеся таргетирования, индексации, корреляции. И боевым частям предложили дополнительно целый набор бюджетных, фискальных и иных проверенных манёвров. А с фронта ответили: «Извините, но батальоны просят огня!»
В Центробанке им разъясняли: «Резерв наш трогать не позволят. А если и позволят, то ничего нам на него всё равно не продадут. Поэтому на внешний «купишь» рассчитывать не надо. Но мы сейчас поправим учётную ставку, отладим резервирование и будем надеяться на положительную динамику отрицательного роста нашего ВВП. А насчёт боезапаса – это не к нам!»
И вот уже – совсем нехорошо! Пришлось взяться за уже немного забытое: выпуск дополнительных госзаймов, расширение госзаказа, отлаживание регламентов госзакупок. Разумеется, всё — на правильной конкурентной основе.
И даже кое-кто заговорил о планировании: производства, поставок, строительно-оборонительных работ. Конечно, на тех предприятиях, которые у нас всё же сохранились и на которых что-то ещё производят.
В заключение – личная телеграмма товарища Сталина от 23 декабря 1941 года: «Самолёты Ил-2 нужны нашей Красной Армии теперь как воздух, как хлеб, а Шенкман даёт по одному Ил-2 в день. Этого дальше терпеть нельзя. Требую, чтобы выпускали побольше «ИЛов».
Уточним, что Шенкман – директор завода № 18. И этот завод был – в Воронеже. И его оттуда только что эвакуировали – на Урал. Огромнейший завод! И знаете, сколько длился перерыв в производстве «ИЛов»? Тридцать пять дней.
