Юрий Песков: руководить — значит предвидеть

В декабре 2019 года легендарный отечественный машиностроитель, генеральный директор завода «Ростсельмаш» в 1978–1996 годах, Герой Социалистического Труда, лауреат Государственной премии Российской Федерации в области науки и техники Юрий Александрович Песков стал членом ПАРТИИ ДЕЛА.

Почему он решил присоединиться к партии промышленника, совладельца руководимого им когда-то завода Константина Бабкина, какие три вопроса в сельскохозяйственной сфере необходимо решить для того, чтобы сохранить отечественную аграрную отрасль, и зачем при рыночной экономике нужно государственное планирование, Юрий Александрович рассказал в интервью журналу Регионы России.

— Юрий Александрович, под Вашим руководством «Ростсельмаш» конструировал наиболее продвинутые для своего времени комбайны. Главным достижением Вы называли «Дон-1500». Однако в интервью изданию «Блокнот» Вы сказали: «Мне не удалось довести до совершенства технический уровень комбайнов. Это не потому, что не хотел, не смог. Мне было известно, что необходимо сделать, но уровень промышленности СССР не смог обеспечить того качества комплектующих, которое было необходимо». Сейчас возможно создать совершенный комбайн? Каким бы Вы его сделали?

— «Новому Содружеству» (холдингу, в состав которого входит завод «Ростсельмаш» — прим. ред.) удалось решить этот вопрос. Те комбайны, которые выпускаются «Ростсельмашем» сейчас — это и Torum, и Acros, и RSM 161, — не просто соответствуют, а лучше всех комбайнов мира. Я полностью доволен и поддерживаю всю техническую и технологическую работу, которую проводит Промышленный Союз («Новое Содружество» — прим. ред.) по перевооружению сельского хозяйства и самого завода.

Они стремятся достичь тех целей, что и мы, когда создавали комбайн «Дон». Мы же делали это не для того, чтобы просто сконструировать машину, разъезжающую по полям. Мы хотели собрать как можно больше урожая. Для этого нужно было решить три вопроса. Первый — это создание самого комбайна. Уборку хлеба нужно обеспечить за десять суток, потому что на одиннадцатые сутки чисто биологическая потеря составляет 7%. Соответственно, необходимо столько комбайнов выпустить на поле, чтобы они успели всё собрать за этот срок. Для этого нам необходимо иметь в парке машин соответствующего класса (Torum, Acros, RSM 161) примерно 220 000 штук. Это говорит о том, что в год необходимо выпускать минимум 15000 комбайнов, чтобы обеспечить уборку всего биологического урожая хлеба.

Второй вопрос, который необходимо решить — поставить на производство трактор. Их Советский Союз выпускал 656 000 штук в год. А мы за прошлый год сделали вместе с импортом лишь 12 000, из которых около 2 000 — 3 000 — на «Ростсельмаше» (линейка, которую перенесли из Buhler Industries — канадского завода, принадлежащего «Ростсельмашу». — Прим. ред.). В своё время руководители завода прислушались к моему совету, купив «канадца», — трактор Versatile является лучшим пахотным трактором в мире. Сейчас стоит задача создать тракторное производство полного цикла на заводе «Ростсельмаш». Это по своему замыслу чрезвычайно трудоёмкая работа, которую необходимо провести.

Третий вопрос — земля. Нужно создавать искусственный чернозём, поскольку мы сейчас не получаем достаточное количество навоза (кстати, видите, на что ещё повлияло разрушение нашего животноводства) для сохранения оптимального соотношения гумуса и задержания влаги в почве. Этими тремя вопросами я занимался и буду заниматься как советник «Ростсельмаша».

— А решаются ли эти вопросы сейчас? И если решаются, то как и кем?

— Как можно решать вопросы, если у нас в высшем руководстве практически нет людей, управлявших сельским хозяйством? Список нового правительства посмотрите — кто из них сельхозпроизводитель, аграрий, промышленник? Есть ли там люди, занятые реальной экономикой, сельским хозяйством? Понимают ли они, что необходимо для сельского хозяйства? Мы забыли о селе. Мы всё делаем для горожан и городов: развлекательные парки, торговые центры… А на деревню, на людей, которые живут в сельской местности и хоть как-то пытаются поддержать в ней жизнь, на молодёжь, которая оттуда массово уезжает, мы не обращаем внимания.

Сейчас комбайны получились, новая задача — расширить производство до тех масштабов, в которых когда-то сходил с конвейера комбайн «Дон». Смотрите: жатва длится до тридцати дней. Для того, чтобы убирать за десять дней, нужно было выпускать 75 000 новых комбайнов в год, и в Советском Союзе создавали для этого мощности. Сейчас же, в результате усовершенствования производства, нам необходимо 15 000 комбайнов на пахотную площадь страны, а мы выпускаем до трёх тысяч. Мы очень много хлеба теряем, так как нам элементарно не хватает машин. Поэтому Правительству необходимо поддержать Программу 1432, которая стимулирует их производство.

— Кто же, на Ваш взгляд, должен быть в составе Правительства? Кому можно доверить управление в нашей стране?

— Я считаю, что грамотно управлять может лишь инженер. Во-первых, он имеет научно-техническое образование. Во-вторых, он одновременно организатор производства, представитель линейного персонала — от мастера до генерального директора. Ведь если смотреть шире, то и министр — линейный персонал. А производство, на котором этот персонал работает, требует высоких технологий и высокой точности, мобильности коллектива, который решает сложные вопросы. Чего, к сожалению, в нашем госуправлении сейчас не наблюдается.

Но есть и другой момент. Самый главный вопрос для любого руководителя — это человек. Для меня как для гендиректора «Ростсельмаша» основной задачей было создание условий для того, чтобы вовремя убирать хлеб, который выращивали труженики на селе. Кадры — вот что является главной ценностью. В 1980 или 1981 году (к сожалению, не помню точно) Герой Труда, комбайнёр Нина Васильевна Переверзева, которой в прошлом году исполнилось 90 лет, за год намолотила 50 000 центнеров на одном комбайне. Я пришёл к Горбачёву и говорю: «Нам нужно 15–20 тысяч комбайнов, а не 75 000». На что он ответил: «Ты читал решение Политбюро (согласно ему было необходимо произвести 75 000 комбайнов)? Иди и выполняй». Я вернулся на завод, созвал руководящий состав и сказал: «Отсекаем мощности на 20 000 комбайнов, остальные продолжаем строить, но уже для производства тракторов».

— Пошли против государственного планирования?

— Нет, я считаю, что Госплан нужен. Мы не США, не Западная Европа — у нас огромное хозяйство в шестую часть суши (точнее, 10 000 км длины от Бреста до Комсомольска-на-Амуре и от Архангельска до Кушки (сейчас город в Туркменистане Серхетабад) — 7 500 км), которым нужно управлять. Конечно, Госплан не должен быть таким, каким он был в позднем СССР, когда высчитывалось количество патефонных иголок и кнопок. Нам нужно стратегическое, балансовое планирование отраслей. Председатель Совета министров СССР в 1964—1980 гг. Алексей Николаевич Косыгин, у которого я был в кабинете много раз, на вопрос о том, как у него получался сбалансированный план пятилетки, отвечал: «Все говорят, что я сажусь с Байбаковым (Николай Константинович Байбаков — с 1957 года председатель Госплана РСФСР, заместитель председателя Совета Министров РСФСР — прим. ред.) и „колдую“ над планом пятилетки. Так вот, это чепуха. Перед этим я приглашаю к себе Володарского (Лев Мордкович Володарский — начальник Центрального статистического управления СССР с 1975 по 1985 гг. — прим. ред.), который рассказывает, чего у нас много, чего хватает, чего чуть-чуть, а чего совсем нет. Потом я собираю техническое управление Совмина, которое вместе с министерствами разрабатывает мероприятия. И только потом мы с Байбаковым и руководством Госбанка и Минфина решаем проблему финансирования плана». Вот для этого нужно было министерство статистики, которое мы после развала СССР ликвидировали первым делом.

— Но балом сейчас правит рыночная экономика, и сложно представить себе вариант развития событий, при котором мы отказались бы от рынка.

— Рынок может быть регулятором качества. Может быть регулятором количества. Но стратегическое развитие отраслей он обусловить не в состоянии. Для рынка главное — продажи, а не промышленное развитие. А без производства, которое обеспечивает рост ВВП, роста экономики нет и не может быть.

Например, нам по балансу нужно столько-то топлива, электроэнергии, железных дорог. Поясню на примере: сейчас на поле может без последствий для посевов заехать машина грузоподъёмностью до семи тонн. По факту мы сегодня заезжаем с грузоподъемностью вплоть до 75 тонн, из-за чего нужно раз в три-пять лет делать чизелевание почвы, чтобы убрать образовавшиеся от давивших на неё постоянно шин «мозоли». А тракторов в 350-500-600 лошадиных сил, чтобы это делать, нет. Просто нет. Только балансовое планирование крупных, жизненно важных для страны отраслей, которое рассчитывает министерство статистики, сможет здраво оценить ситуацию. Возвращаясь к тракторам, ведь когда-то мы выпускали 965 000 тракторов от 40 до 300 лошадиных сил, а за прошлый год сделали 12 000 — ими 120 млн га пахоты не поднимешь. Между промышленностью и торговлей должен быть баланс.

Мы должны поменять своё отношение к экономике. Пока наши ведомства не станут поддерживать сельское хозяйство и производство, мы не достигнем тех результатов, которые от нас требуются. Мы должны понять, что рост экономики есть там, где есть рост производства. А самое главное, мы должны помнить, что на нём работают люди. Повторяю, человеческий капитал — вот что самое главное. Мы должны готовить линейный персонал, должны готовить его качественно, с тщанием и уважением подходить к инженерной науке, развивать её и способствовать развитию тех, кто её исповедует. То есть нам надо поднять на высочайший уровень прикладную науку.

— Юрий Александрович, в декабре стало известно, что Вы присоединились к ПАРТИИ ДЕЛА. Поясните, пожалуйста, причины такого решения?

— У меня нет никаких расхождений во мнениях с её лидером Константином Бабкиным. Я читал все его труды, выступления, комментарии в средствах массовой информации. Он руководит «Ростсельмашем», коллективом которого я руководил всю свою жизнь и чьему процветанию эту жизнь посвятил. Можно сказать, что приход в «Партию Дела» для меня — это возвращение в родной коллектив, к единомышленникам, с которыми мы стремимся к общим целям.

— Вы говорили выше, что тесно общались с теми, кто осуществлял управление государственной махиной СССР. Есть ли разница между их мировоззрением и мировосприятием тех, кто руководит сейчас нашей страной?

— Колоссальная разница. Раньше была идеология «прибавить и умножить», которая касалась всего: сельского хозяйства, промышленности, строительства… Сегодня же они следуют принципу «отнять и разделить». Ведь посмотрите, где у них семьи живут, где дети учатся — за границей. Мы кредитуем экономику Соединённых Штатов и Западной Европы. Когда я создал «Дон», ко мне приехал министр тракторного и сельскохозяйственного машиностроения СССР в 1980—1988 гг. Александр Александрович Ежевский и сказал: «Юрий, если ты хочешь, чтобы твой комбайн „пошёл“, то сделай так, чтобы две твоих машины были в Москве к началу работы XXVI Съезда ЦК КПСС». И я 22 февраля, а съезд открылся 23 февраля 1981 года, пригнал в столицу два комбайна, причём они приехали своим ходом. И когда Брежнев во главе группы членов политбюро зашёл на выставку, где они выставлялись, схватился за голову и сказал: «Ёлки-палки, неужели наши конструкторы могли создать такое чудо?!»

Вот что такое руководитель прошлого и что по сравнению с ними руководители настоящего, которым нет дела ни до технических достижений, ни до рабочих рук, которые эти достижения создали. А самое главное: руководить — значит предвидеть. Только тот, кто решает масштабные ключевые технологические задачи производства, может прогнозировать, как то или иное действие влияет на развитие экономики, на процветание страны и на благосостояние народа.

Источник: Регионы России

Источник фото: Регионы России

Назад к списку

Поделиться