Присоединиться Юрий Крупнов рассказал об отношениях Ирана с Евразийским экономическим союзом
Этот вопрос сегодня всё более широко и серьезно обсуждается
Причем не только среди самих участников, но и на региональном и международном уровнях. Подписанное временное соглашение о сотрудничестве между Ираном и ЕАЭС помимо преференциальных условий по некоторым позициям привело к тому, что уже в этом году начался переговорный процесс по созданию зоны свободной торговли между Ираном и ЕАЭС, идут дискуссии о полноценном членстве Ирана в этой Организации.
Эти и многие другие вопросы в эфире «Васти Пресс» обсудил член Федсовета ПАРТИИ ДЕЛА, председатель Наблюдательного совета Института демографии, миграции и регионального развития, член Научного совета при Совете Безопасности РФ Юрий Крупнов.
Расшифровка радиоинтервью
Я напомню, что между Ираном и ЕАЭС в начале было подписано временное соглашение о сотрудничестве, были введены преференциальное условия торговли по особым товарам (более 500 позиций) и уже в этом году начался переговорный процесс по созданию зоны свободной торговли между Ираном и ЕАЭС вплоть до полноценного членства Ирана в этой организации. Юрий Васильевич, начнём нашу сегодняшнюю беседу с вопроса: как вы оцениваете эту деятельность за год выполнения временного соглашения между Ираном и ЕАЭС?
— Ваш вопрос не самый простой, потому что дипломатические установки и подобного рода очень важные протокольные соглашения прежде всего выполняют роль взаимного наблюдения, взаимного присматривания и, конечно, за один год не могло произойти каких-то фундаментальных событий. Тем более не надо делать вид, что ЕАЭС и по отношению к своим членам делает какое-то интенсивное, активное развитие. Нет, это очень сложный процесс, потому что мы прекрасно понимаем, что так или иначе 30 лет назад произошел развал СССР, дезинтегрировано было общее пространство и даже на постсоветском пространстве всё идёт с большим трудом. Тем более, когда мы выходим в большую Евразию. Соответственно, год — это очень малый срок, чтобы произошли какие-то фундаментальные изменения. Но произошло главное — фактически Иран выразил своё согласие на включение в деятельность Организации. Я думаю, что постепенно Иран станет полноценным наблюдателем, а потом и членом. Я очень этого хочу и считаю, что это нужно не только для Ирана, а прежде всего для России и ЕАЭС в целом, потому что это сразу нас выведет чисто из ограничений постсоветского пространства. ЕАЭС — это не просто какое-то восстановление экономического СССР, а это, на мой взгляд, в логике и заявлениях в том числе нашего президента Владимира Путина — большая Евразия; это попытка наш огромный материк так соединить экономически во взаимных интересах, чтобы он стал оплотом абсолютного мира, когда любые конфликты будут наносить ущерб прежде всего нашим экономическим связям, нашим торговым отношениям, нашим совместным проектам. Поэтому я высоко оцениваю инициативность Ирана. Это очень осторожная в дипломатии страна. Мы понимаем, что это древняя страна с древнейшими традициями дипломатии. Иран никогда не суетится, не бежит, чтобы присоединиться или отсоединиться и так далее, и поэтому это решение Ирана обогащает ЕАЭС.
— Я хотел бы напомнить нашим присутствующим сегодня зрителям, что Юрий Васильевич является инициатором предложения создания союза Ирана и России в 2000-м году. Эту идею Вы выдвигали, и мы не раз её обсуждали. Продолжая нашу беседу, хотелось бы сказать, что очень долгий путь пройден после развала Советского Союза. Вначале была организация ЕврАзЭс, она имела больше представителей, но была менее эффективной. И, в конце концов, в 2015 году мы были свидетелями создания Таможенного союза между Россией, Белоруссией и Казахстаном, который вылился сегодня в эту организацию под названием Евразийский Экономический Союз. И мы видим, что он действует в рамках ЕАЭС. Мы видим это отсутствие экономических границ, свободное передвижение товаров, рабочей силы и услуг. Это всё действует, и Иран, взвесив все плюсы и минусы, присоединился и сегодня ведёт интенсивную работу по расширению формата сотрудничества. Хотелось бы спросить Вас, Юрий Васильевич, как эксперта и человека, который уже долгие годы занимается вопросами экономики, в частности демографического и экономического развития России: ЕАЭС, который вышел из такого тяжелого процесса, какие делает заявления, на что конкретно рассчитан и насколько сильная воля и юридическая база развития стоит за ним?
— На самом деле пока это не союз, а сообщество. Это очень важно. С каждым годом мы видим укрепление этих волевых импульсов. Очень важное вы употребили слово — политическая воля. Она каждый год набирает обороты. К сожалению, я не могу сказать, что я доволен темпами и что ЕАЭС успешно движется вперёд и развивается, идёт полным ходом, я вижу, конечно, очень много негативных сторон, в частности, на мой взгляд очень сильно переносятся традиции европейской бюрократии, Евросоюза, очень много забюрократизированных формальных моментов и очень мало проектов, которые бы сшивали наше пространство. Это один момент. Второй момент — всё-таки потихонечку «раскочегаривается» процесс, то есть всё больший темп набирает ЕАЭС. Я очень надеюсь, что этот — максимум следующий — год станет переломным, потому что пока следует отдавать себе отчёт, что мы пока только уходим от той идеологии, которая была при развале СССР. А при развале СССР идеология была такой, что нужно отделиться от всех, и это не был вопрос Прибалтики или Украины, а прежде всего это был вопрос Москвы, то есть Москва отделялась от всех, будем честными. Эти дезинтеграционные процессы шли впереди. И вот сейчас Москва в совершенно другой ситуации, но пока нет ясной доктрины большой Евразии. Президент России заявляет эту доктрину, он её настойчиво проводит, но, по моим оценкам, бюрократия всё-таки действует скорее тормозя доктрину Путина по большой Евразии, и здесь нам надо много работать. Но время идёт и пока всё в нашу пользу. Вот вы напомнили о моей идее Российского союза, но давайте вспомним, что, когда я её выдвигал, нашим дипломатам говорили официально, что не надо лучше Иран упоминать, вы можете испортить отношения с Америкой. Поэтому это большая эволюция прошла, и сегодня мы в совершенно другой ситуации. Это не только вопрос санкций против России, что нас очень сблизило с Ираном и даже в техническом смысле, а это прежде всего понимание, что никакие заокеанские партнёры… Безусловно, я за то, чтобы развивать отношения с Соединёнными Штатами, но речь идёт о тех, кто соседи, в Евразии. Прежде всего Евразия должна противостоять и глобальной долларовой системе, и спекулятивным отношениям, и конечно, всем попыткам так или иначе дестабилизировать Центральную Азию и Евразию в целом, поэтому сегодня мы в новой ситуации. Я опять повторю, что очень надеюсь, что этот год — год 30-летия развала СССР — будет переломным.
— Здесь я хочу немного вспомнить о ЕАЭС. Пространство СНГ — это пространство, на котором мы видим сегодня не один интеграционный процесс — ЕАЭС, мы видим также ШОС, которая также делает заявление на экономическое сотрудничество. Там есть и другие страны, которые в ШОС не входят. Но тем не менее какие-то параллельные пути. Мы знаем, что здесь одним из важнейших элементов является Центральная Азия, на которую смотрят в будущем как на транспортный узел. Если мы говорим о ЕАЭС, насколько амбициозен и насколько серьёзно можно рассчитывать, что этот проект на какой-то его стадии не будет изменён его формат или его доктрина? Насколько он полноценен и сделан с расчётом на несколько лет вперёд?
— Я считаю, что это абсолютно полноценный проект, но ещё раз повторю, давайте будем трезво смотреть на ситуацию. Мы только-только, я имею в виду Москву, начинаем восстанавливать свою геополитическую субъектность и геоэкономический субъект. 30 лет тяжело дались России, и я считаю, что фактически Центральная Азия, более широко имея в виду Афганистан, Иран, Пакистан, то есть Прикаспийский регион, является основой интеграции, основой большой Евразии. Но до сих пор, к сожалению, Центральная Азия у нас рассматривается как некое второстепенное направление по сравнению с европейским, американским и сейчас с китайским, поэтому, мне кажется, что всё-таки это зависит от всех нас и в первую очередь от Ирана. Здесь сейчас взаимное движение и я очень благодарен Ирану, что он выступает активно, начинает интересоваться проблематикой, и надеюсь, что очень скоро он станет активным строителем. Это стройка, большая стройка. Вот как какой-то дом или большой мост строят. Здесь каждый строитель очень ценен и важен. Пока это только некая первичная конструкция. Пока нет мощного субъекта.
— Юрий Васильевич, когда Вы говорите о большой Евразии, мы подразумеваем географическую составляющую или же мы говорим о цивилизации?
— Безусловно, речь идёт даже скорее о Диалоге цивилизаций. Я напомню, что президент Хатами объявил идею Диалога цивилизаций и она не только частная, президента Хатами. К нему разное отношение, есть и сторонники и противники в Иране, но сама идея, на мой взгляд, очень персидская, то есть Персия, Иран, всегда в окружении разных цивилизаций и всё-таки вот этот диалог — это совершенно новая идея, это не столкновение цивилизаций, это диалог, где в данном случае наши евразийские цивилизации должны общаться, а экономика — это наиболее материальный, жесткий, тесный способ общения в самом хорошем смысле этого слова. Сегодня мы, слава Богу, общаемся напрямую. Я никогда не забуду, как я в Тегеране общался с очень интересными бюрократами вашего МИД, и мне было крайне неприятно, когда они несколько лет назад говорили: во время переговоров с Вами, с Россией, у нас ощущение, что сзади вас сидит кто-то третий. То есть Америка. Мне было настолько неприятно, потому что это во многом была правда. Сейчас, слава Богу, ситуация кардинально меняется, но надо понимать, что вот эти прямые связи между цивилизациями, это и есть идеи большой Евразии. Здесь вопрос не только в географии, с этой точки зрения ключевыми государствами в большой Евразии являются Индия и Китай — они огромные, их невозможно обойти, а вот с точки зрения конструкции, как ни странно, являются Иран и Индонезия. Я считаю, что это два государства, совершенно в разных географических положениях, но в отношениях с этими государствами возникает некая интересная конструкция. Это моя точка зрения, я не претендую на то, что она абсолютно истинна, но главное другое, что и Китай, и Индия, и Иран, и Афганистан… Я очень много надежд вкладываю в Афганистан. Мы понимаем, что это пока очень конфликтный регион и иностранное присутствие колоссальное в этом регионе, отсутствует полный межнациональный мир, но по большому счёту Афганистан — это такой большой кусок цивилизации, который тоже надо понимать как отдельное. Вот нам надо выстраивать эти межцивилизационные связи и главное здесь, где я недоволен существующим положением, это то, что мало серьёзных проектов, которые бы сшивали нашу большую Евразию.
— Какие это могли бы быть проекты, Юрий Васильевич, с вашей точки зрения?
— Прежде всего, это, конечно, транспортно-логистические проекты. Возьмём, например, Каспий. Каспий — это прекрасный естественный незамерзающий мост между нашими государствами. В целом, ситуация не очень хорошая по маршрутам, по портам, которые в России и в Иране. Это не самая развитая часть Ирана по сравнению с Персидским заливом. Взять одно только движение по Каспию. Для этого нужен товаропоток, грузооборот. Здесь я уже 9 лет продвигаю проект «Витаминный мост». Конечно, России нужны теплицы и тепличные комплексы, но нельзя заменить прекрасную южную природу Ирана с точки зрения базовых фруктов и овощей, это витамины, колоссальные витамины. Здесь настолько огромный потенциал, что мы его еще до конца не осознаём. Кажется, ну что там овощи и фрукты. Но это и гигантский грузопоток, специфический грузопоток, потому что он не должен портиться. Это контейнеры с регулированием воздушной среды и заморозка, и другие формы. И вот здесь нужен Каспий прежде всего. Далее — транскавказские пути. Они сегодня в очень тяжелом состоянии. Раньше Грузия была мостом, сейчас, к сожалению, она выключена из железнодорожных и во многом из автомобильных коммуникаций. Мы должны использовать и этот путь в отношении западноевропейской части и транскавказского пути. Третий путь, большой — это путь через саму Центральную Азию с другой стороны Каспия. Я считаю, что ключевым форматом Ирана, России и ЕАЭС является сотрудничество через Центральную Азию с Сибирью. В этом смысле это важно для развития нашей Сибири. Новосибирск, Томск, Омск, Алтайский край, Казахстан, Узбекистан, Таджикистан и т. д., вот на самом деле тот коридор «Север — Юг», о котором много говорят много лет, но мало делается в транспортно-коммуникационном плане. Третий момент — это вопрос науки и культуры. Наука и культура, на самом деле, является абсолютно недооцененным фактором с учётом колоссальной культуры Ирана с древними традициями и религиозными, духовными и научными традициями. В этом смысле нам нужно интенсивнее выстраивать и обмен студентами и формы, связанные с прямой наукой, образованием и промышленностью.
— То есть подключать народную дипломатию своего рода…
— Да, народную дипломатию, но по таким второстепенным, как считается, темам: культура, образование и наука. Потому что без них не будет никакого промышленного и экономического развития. Наконец, еще один большой сектор — это вопрос, связанный так или иначе с использованием Каспия. Это возможные альтернативы тому же Суэцкому каналу. Пусть не абсолютные, но мы видим, что сейчас происходит в Суэцком канале. Конечно, есть прекрасные проекты вплоть до каналов, которые соединяют Индийский океан с Каспием, соответственно выходят в Волгу, и дальше в другие реки России. Опять же здесь огромный потенциал, где мы фактически это не обсуждаем. Моя мысль, что самая прочная основа для ЕАЭС не столько бюрократия и очень важные дипломатические протоколы, ни в коем случае не хочу девальвировать их значимость, но самое главное — это материальные, долгосрочные, стратегические инвестиционные проекты.
— Я думаю, чиновники и дипломаты, учитывая их деятельность, наверное, не замечают тех моментов, о которых Вы сегодня говорите. Здесь возрастает роль народной дипломатии именно в том плане, что Вы говорите — отношения между экспертными, научными и культурными сообществами. Которые бы сделали акцент на тех проектах, которые есть, которые существуют и которые нужно развивать. Юрий Васильевич, как Вы думаете, ЕАЭС, развивая отношения с Ираном, на что в первую очередь рассчитывает, что ожидает получить от сближения с Ираном?
— Я хочу сразу убрать все политические и геополитические моменты.
— Да, мы говорим сейчас об экономике.
— Это самоценная часть и она крайне важная, потому что без политического союза России и Ирана, и возможно частично военного союза, как вы уже упомянули мою старую идею, я не вижу геополитической перспективы для нас и для Ирана. Но это как бы политическое. А если взять экономическое, то фактически Иран может стать первым государством не на постсоветском пространстве, который тем самым сразу задаст другой смысл ЕАЭС. Пока это всё равно говорят. Москва пытается как-то восстановить свою империю, утрируя чуть-чуть. Так говорят очень недалёкие люди, но такой подтекст есть. И тут возникает вопрос. Если это нужно только Москве, то это — одна ситуация, а если мы действительно увязываем пространство Евразии и сопрягаем самые разные направления, то Россия выдвигает сегодня другой проект — трансевразийский пояс развития и большую Евразию. У Ирана — очень большая и серьёзная линия — Прикаспийское сотрудничество и, соответственно, то, что можно условно назвать Южной Азией, т. е. в этом смысле Иран здесь безусловный лидер и ведёт активную экономическую политику. Мы надеемся, когда Афганистан стабилизируется (и мы должны работать на это), здесь возникнут еще более активные различного рода связи. Поэтому, когда Иран станет полноценным членом ЕАЭС будет совершенно другая геометрия даже у материка Евразии. Это будет очень серьёзный знак, что мы пытаемся обустраивать наш материк экономически вне зависимости от старых подходов и от старых карт мира. Я в этом смысле абсолютно просоветский человек, я считаю, что СССР — это вершина российской истории, но СССР уже в прошлом. Нам в этом смысле нужно выстраивать соответственно совершенно новую геометрию Евразии, и я очень надеюсь, что Иран станет вот этой новой геометрией.
— Если позволите, давайте немного поговорим о тех вопросах и проблемах, которые существуют. Мы с Вами говорим о том, как хорошо может быть это сотрудничество, но если говорить о сегодняшнем дне, мы всё-таки говорим о столь важном регионе как Евразия, который на Западе вполне серьёзно рассматривают как зону своих интересов. Они долгие годы, в частности, после развала Советского Союза, пытаются сюда проникнуть и всячески здесь утвердиться. Как вы думаете, они хотят создать проблему на этом пути?
— Безусловно, хотят. Вот Афганистан сегодня превращён в гигантский американский авианосец. Кто с этим может поспорить? Байден недавно сделал заявление, что мы могли бы выйти из Афганистана, но пока это не очень удобно. Я знаю много таких заявлений с 2008 года, что американцы уходят, но никак не могут уйти. Даже один политолог армянского происхождения проиграл мне ящик коньяка, потому что я ему сказал, что они ещё очень долго не уйдут (правда, он не хочет отдавать коньяк, но это другой вопрос). В этом смысле мы понимаем, что этот авианосец по сути в центре Евразии, как афганские поэты писали, что Афганистан — это сердце Евразии, сердце мира. В этом сердце много беспорядка и при всех переговорах в Катаре и при всех попытках межнационального примирения, но мы не видим особого желания со стороны тех, кто оккупирует Афганистан. Они всё время усиливают эти конфликты. Плюс к этому есть колоссальное наркопроизводство, которое превратилось, по сути, в главную экономическую силу и, безусловно, это разрушает всё евразийское пространство, поэтому я всё время выступал и доводил до сведения и моих иранских коллег, друзей и российских чиновников, что нам надо обязательно ирано-российско-пакистанский диалог по Афганистану и очень серьёзные новые инициативы по этой стране, потому что это дестабилизация. Мы прекрасно понимаем, что США, к сожалению, выстраивают сеть таких условных баз. Пусть это не те огромные базы, которые раньше 40 лет назад были в Европе, но это тоже существенные военные инфраструктуры. Я уже не говорю о базах в Афганистане, в том же Баграме, но в этом плане понятно, что подобное желание дестабилизации будет всегда, потому что самый страшный сон для тех, кто хочет глобального беспорядка, — это мир, порядок и сотрудничество в Евразии. То есть в этом смысле самое неприятное, что наши недоброжелатели в Евразии и кто именно живёт в Евразии, и кто заинтересован в стабильной Евразии, самое большое для них — это непорядок. И здесь нам надо более интенсивно выстраивать это сообщество, потому что без экономической тесной сети и сотрудничества мы просто не покажем заокеанским или западноевропейским силам, которые хотят ловить здесь рыбку в мутной воде, что есть стабильная, мощная и единая Евразия.
— Я вернусь немного к тому, о чём Вам говорили в Тегеране дипломаты. Мы говорим сегодня об экономике, а экономика — это та сфера, где, к сожалению, США в глобальном плане очень сильно влияют. Мы можем это увидеть по тем санкциям, которые принимаются в отношении Ирана и в отношении России. Всё же мы видим страны, которые сегодня находятся в составе ЕАЭС, которые так или иначе в финансовом плане, в банковской сфере зависят именно от той системы банковской, которую навязали США всему миру. Вот тут возникает такой вопрос. Мы понимаем, что и ЕАЭС, и Иран, развивая свои взаимоотношения, идут к увеличению своего товарооборота, к увеличению внешнеэкономической деятельности, в том числе хотят повысить свои ВВП и улучшить уровень жизни своих народов. Но здесь мы видим как США активно мешают развитию внешнеэкономической деятельности Ирана с другими странами. Насколько вот эта воля сегодня существует не только в России, в которой произошли кардинальные изменения в отношении российской политики, но и в элитах стран, которые сейчас состоят в рамках ЕАЭС (Белоруссия, Армения, Казахстан, Киргизия)?
— Вы правы в том плане, что мы находимся в глобальной долларовой системе. Это первый момент. То есть эта финансовая валютная политика во многом по определению не суверенна, к сожалению. Мы вынуждены этим пользоваться, в том числе инфраструктурой межбанковских отношений и так далее. Кроме того, мы, конечно, видим очень большую активность Китая, который сейчас стал экономически одним из доминирующих субъектов вместе с США, и влияние его на ЕАЭС и другие союзы. Мы видим, что во многих странах даже ЕАЭС экономическое влияние США и Китая крайне сильное. Некоторые эксперты даже говорят, я не хочу с ними соглашаться, что в отдельных странах половина чиновников работает на Америку, а другая половина — на Китай. Я не хочу с этим соглашаться, я так не думаю, но это отражает серьёзность ситуации. Поэтому путь здесь один. Мы взрослые люди и мы должны понимать, что для того, чтобы быть независимыми, нам надо в несколько раз увеличить наш ВВП, нашу экономику, нашу промышленность и построить свою независимую систему за пределами доллара. Я напомню, что несколько дней назад в Пекине министр иностранных дел России Сергей Викторович Лавров чётко сказал, что нам надо выходить за пределы этой долларовой системы. Это важный знак, это — официальное заявление; это не просто чьё-то мнение в МИД. Неоднократно о дедолларизации заявляли и президент Путин, и наши высокопоставленные руководители государства, поэтому первый пункт — надо строить совершенно другую систему транзакций и совершенно другие учётные единицы. Эти единицы должны носить не спекулятивный характер, как доллар, то есть в этом плане задача этих расчётов должна заключаться не в том, чтобы оказывать зависимость друг от друга — кто сможет, Москва или Тегеран, а для того, чтобы всё было чётко, прозрачно и по сути мы бы шли по условным счётным единицам. Напомню, что в Советском Союзе существовала система СЭВ (совет экономической взаимопомощи прежде всего из стран социалистического лагеря). Такие условные счётные единицы прежде всего позволят серьёзно без всяких чужих валют сравнивать наши товары: сколько чего стоит, почему? В этом плане нужны очень серьёзные финансисты и, к сожалению, в ЕАЭС действие очень медленно движется. Нужны цифровые деньги, которые были бы универсальными и обеспечивали основные торговые отношения. Это — один момент, и второй момент — нам надо выстраивать суверенные экономики, а это значит, мощнейший комплекс образования, науки и промышленности так сильно связаны между собой. Нам надо создавать совместный Евразийский полюс генерации богатства, т.е. мы должны не говорить о том, что, например, ВВП Америки в 20 раз больше Российской Федерации. Понятно, что в этой ситуации сложно добиваться какого-то даже дипломатического равенства, но надо идти, нужно богатеть. Я очень надеюсь, что Иран и Россия, и страны ЕАЭС поставят такую задачу — богатеть. Нам за 10–15 лет нужно как минимум в 2–3 раза увеличить наш экономический потенциал, иначе мы будем всё время зависимы по тем или иным секторам.
— Юрий Васильевич, если позволите, я повторюсь, то, о чём мы сейчас с Вами говорим, это будет своего рода бунтом в мировой банковской финансовой системе. Опять-таки, есть ли сила воли у нас, у нашей элиты, чтобы такой бунт произвести? Чувствуете ли Вы такую силу воли?
— Я не считаю, что это бунт в том смысле, что не надо эпатировать, не надо специально кричать, заявлять, надо делать. И серьёзная воля формируется в настоящее время, но здесь должно быть единство и общие усилия, потому что я часто слышу, особенно от Ирана: «если Россия выйдет с инициативой, то мы её рассмотрим, а мы выходить не будем». То же самое очень часто можно услышать и в российских коридорах власти: «если со стороны Ирана будет инициатива, то…» Здесь, по сути то, что вы, Парвиз, сказали про народную дипломатию. Это народная дипломатия высокого уровня, то есть, это не просто условно говоря, какие-то низовые связи, а влияние на власть при прямых никем не ангажированных связях. И вот в итоге как бы я воспринял Ваш вопрос и ответил на него. Это очень хороший вопрос. Воли сейчас формируются, пока их готовых нет. Не хватает предметных содержательных идей, содержательных проектов.
— Нужен толчок?
— Совершенно верно, нужен толчок. Давайте толкать.
— Последний мой вопрос — начались переговоры между Ираном и ЕАЭС о создании полноценной зоны свободной торговли. Какой вы видите перспективу и каково Ваше мнение?
— Это первый шаг, чтобы идти в полноценное членство. Это было бы феноменально. Это было бы выдающееся решение и событие. Обращаясь к иранской стороне, очень хотелось бы, чтобы Иран активнее двигался, ставил самые острые вопросы. Я знаю, вы очень откровенны всегда, очень чётко ставите свои вопросы и надо активнее здесь работать. Это один момент. Второй момент, нужно помимо свободной торговли, помимо таможенных вопросов, помимо административных согласований, самое главное — это материальные проекты. Хотя бы начать, например, с генеральной схемы совместной транспортно-логистической Каспийской системы. Как и что мы строим, какие вводим новые суда в этом направлении, какой товаро- и грузооборот, кто производит контейнеры с регулируемыми режимами и т..д. Вот такие предметные вещи очень важны. Они бы резко продвигали и дипломатов, и бюрократов.
Источник: сайт vastipress.ir
Источник фото: сайт vastipress.ir
