Присоединиться Константин Бабкин: Вся экономическая политика страны построена в интересах крупного бизнеса
Очередное повышение ключевой ставки в июле, низкие пошлины на импорт, рост НДФЛ и других налогов угрожают российской экономике
В то же время Китай, который стал главным торговым партнёром нашей страны, делает её зависимой от себя и вытесняет отечественную продукцию с рынка. Есть ли шанс всё исправить, что нужно предпринять властям и что они делают на самом деле, в интервью NEWS.ru рассказал лидер ПАРТИИ ДЕЛА, председатель Совета Торгово-промышленной палаты РФ по промышленному развитию и конкурентоспособности экономики, президент ассоциации «Росспецмаш» Константин Бабкин.
— Слышат ли власти предложения, доносящиеся из Торгово-промышленной палаты (ТПП) от представителей среднего и малого бизнеса?
— У нас деление скорее не на крупный и средний бизнес, а на сырьевой и несырьевой, банковский сектор и прочее. Проблема, о которой мы говорим уже не первый год, в том, что вся экономическая политика страны построена в интересах крупного бизнеса.
Что сегодня для Правительства является голосом предпринимателей? Это голос бюро Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП), где сидят экспортёры нефти, газа, угля, необработанной древесины, удобрений и прочих ископаемых.
— А к чему призываете Вы?
— К тому, чтобы экономическая политика строилась вокруг тех, кто занимается переработкой, производит несырьевые товары, создаёт наукоёмкие производства… При этом неважно, каков размер фирм ‒ большой, средний или малый. Именно они и их коллективы должны стать стержнем нашего общества. Именно эти компании, создающие рабочие места и высокотехнологичную продукцию, дадут развитие и банковскому сектору, и сфере услуг. И будут потреблять то самое сырьё, на котором сегодня строится экспорт и которое в этом случае будет работать на благо России, а не питать чужие экономики. Другими словами, властям надо изменить видение центра мироздания ‒ с экспорта сырья на созидание.
— Меняется ли это видение?
— Постепенно меняется риторика. В нулевые годы о несырьевом секторе и сельском хозяйстве практически не вспоминали, словно их вообще не было. После волны санкций 2014-го ситуация слегка изменилась. Сейчас, казалось бы, уже не надо никому доказывать, что необходимо развивать собственное несырьевое производство ‒ оно даёт и экономическую устойчивость, и независимость, и обороноспособность.
Но если посмотреть на составляющие экономической политики, увидим, что риторика не подтверждается делами. ЦБ, например, как сформировал свою политику в 1990-е, так и продолжает её проводить. А она была построена с учётом интересов импортёров сырья и заточена на встраивании России в западную экономику. И те безумные ставки, которыми нас мучает ЦБ, никак не способствуют развитию и созиданию.
— Финансовая политика ‒ один из тех «трёх китов», о которых Вы говорите уже не первый год.
— Да. Второй «кит» ‒ налоговая политика. Она по-прежнему гораздо более дружелюбна к экспортёрам сырья, чем к тем, кто занимается созиданием.
И наконец, внешнеторговая политика. Как вступили в ВТО, пожертвовав интересами страны ради членства в глобалистской организации ‒ опять же, в интересах экспортёров сырья, ‒ так и продолжаем соблюдать все наложенные на нас условия.
— Неужели не найдётся положительных примеров?
— Ну почему же, есть. Но стратегического поворота пока не произошло, все меры не носят системного характера. Пока это лишь реакция на сиюминутные раздражения. Поэтому и уверенности в том, что государство действительно повернулось в сторону тех, кто занимается созиданием, нет.
— И всё-таки, какие это меры?
— Скажем, появился Фонд развития промышленности, который даёт бизнесу кредиты на относительно льготных условиях. Причём деньги можно тратить только на оборудование. Затраты же на инвестиции в целом ‒ а это ведь ещё и стройка, и обучение персонала, и другие расходы ‒ фонд не компенсирует.
— Вы недавно говорили, что обратиться в этот фонд могут лишь очень крупные компании…
— Ещё недавно меньше 100 млн рублей нельзя было просить. Но Правительство постепенно снижает требование запроса. Сейчас нижняя планка ‒ 5 млн. Это уже более соответствует требованиям средних фирм. Фонд ‒ хорошая мера, но она хороша как временная, для исправления ошибок. Кроме того, льготные кредиты дают под 5-8% годовых, что само по себе всё же дорого, ведь в Китае кредиты стоят 2%. К слову, в линейке фонда указаны и кредиты под 3%, но в большинстве случаев это всё же не меньше 5%. Во-вторых, эти деньги выдаются из бюджета, который формируется из налогов. То есть для того, чтобы выдать бизнесу льготные кредиты, повышают налоги. Получается замкнутый круг. В итоге в России и налоги выше, чем в Китае, и кредиты дороже, чем в Китае, и себестоимость продукции дороже, чем в Китае…
— Вряд ли это все существующие меры поддержки.
— Есть ещё небольшая поддержка экспорта российских товаров. И иногда наших производителей защищают от давления из-за рубежа.
— Что Вы имеете в виду?
— Скажем, поддерживают сельское хозяйство. Или взять близкую мне отрасль специализированного машиностроения. В этой сфере есть, например, программа 1432, по ней государство выплачивает некоторым компаниям деньги, которые они должны транслировать потребителям в виде скидок на цену. Это, конечно, повышает конкурентоспособность продукции наших предприятий.
— Несколько лет назад на одном из заседаний Совета ТПП Вы с цифрами в руках доказывали, насколько лишённый протекции государства отечественный трактор получается дороже китайского, который эту протекцию получает. Этот перекос убран?
— Он остаётся в некоторых отраслях. Так, за последние три года рынок станков, строительно-дорожной техники и автомобилей был захвачен китайскими компаниями. Китай наращивает экспорт в Россию, и ему практически нереально противостоять.
Но в сельскохозяйственном машиностроении ситуация несколько иная. Дело в том, что в КНР принципиально иная сельхозтехника: там маленькие поля, в основном рисовые, и техника у них не приспособлена для российских условий. Это даёт возможность нашей сельхозтехнике сохранять лидирующие позиции.
Но там, где такого фактора нет ‒ скажем, в дорожно-строительной технике, она во всём мире примерно одинаковая, ‒ китайские коллеги занимают примерно 90% нашего рынка. И с ними невозможно конкурировать, потому что китайский экскаватор или погрузчик в полтора, а то и в два раза дешевле, чем российский.
— Потому что дорогие кредиты?
— Не только. Работают все три «кита»: ещё налоги и отсутствие протекции государства. К тому же отливка или слабо обработанный металл в России стоит в 2,5 раза дороже, чем такой же металл в Китае. И так далее.
— В чём должен заключаться протекционизм на внутреннем рынке, кроме дешёвых кредитов и низких налогов для производителей?
— Протекционизм ‒ это поддержка своих. Значит, он должен заключаться в том, чтобы создать в стране такие условия, чтобы было выгодно созидать, производить. А когда становится менее выгодно это делать из-за высоких налогов и дорогих кредитов, хочется спросить власти: может, вы хотя бы защитите нас от давления из-за рубежа? Ведь можно ввести пошлины, какие-то защитные меры на границе… Не для того, чтобы отрезать страну от внешней торговли или закрыть рынок, а для того, чтобы и у нас условия для созидания были не хуже, чем в других странах.
Кстати, в других странах субсидируют некоторые отрасли. Так, сельское хозяйство в ЕС субсидируют на 40-60% дохода фермера. Это субсидии из госбюджета.
— Но у нас вроде тоже субсидируют сельское хозяйство…
— Да, но значительно меньше, чем в Европе. Ну хорошо, пусть меньше, но тогда дайте развиваться, введите пошлины на импорт некоторой сельхозпродукции…
— В общем, протекционизм ‒ это сделать чужую продукцию дороже, свою ‒ дешевле?
— Да.
— Помнится, в 2017-м Вы от ТПП передавали в Правительство стратегию развития до 2025-го. А в 2022-м ‒ стратегию новой индустриализации. Последняя, кажется, должна была быть рассмотрена рабочей группой Минпромторга и Госсовета… Какова судьба этих предложений?
— Нет ответа до сих пор. Нужды несырьевого бизнеса, видимо, не столь важны власти. Мы и сейчас передаём наши предложения.
— Намекаете, что у сырьевиков больше средств для лоббирования и продвижения своих интересов?
— Конечно, их голос получается более весомым. Так продолжается не первый десяток лет.
— Весной на Московском экономическом форуме (МЭФ-2024) Вы уверяли: в экономических решениях властей множество парадоксов. Они продолжают появляться?
— Конечно. Например, упомянутая программа 1432 о мерах поддержки сельхозмашиностроения привела к росту отрасли, мы видим рекорды в производстве зерна, мяса, молока. Успех признают все ‒ и Правительство, и Минфин. Последний даже подсчитал, что благодаря этой программе на каждый потраченный рубль бюджет получает 1,82 рубля в виде налогов. То есть рентабельность ‒ 82%! Казалось бы, аналогичные программы надо срочно вводить для станкостроения, авиастроения, производства мебели и так далее. Но Правительство делает ровно наоборот: режет программу 1432. В этом году она профинансирована лишь на треть. А на следующий год может совсем закрыться: денег под неё пока не выделено. Чем не парадокс? Резать меру поддержки, которая может давать потрясающий эффект в одной отрасли и мультипликативный ‒ в смежных. В принципе, почти вся наша экономическая политика ‒ один большой парадокс.
— Принесут ли изменения в Налоговый кодекс дополнительные расходы бизнесу на различного рода компенсации?
— Хотелось бы несколько иных изменений. Это нехорошо для экономики, что налоги берутся и с невысоких зарплат. В ряде стран низкие зарплаты вообще не облагаются налогами. Для российских же фирм налоги на зарплаты, особенно на невысокие, ‒ очень большая составляющая в себестоимости продукции. Кстати, и тут весьма наглядно виден перекос в сторону сырьевиков, у которых на фонд оплаты труда идёт от 1% от размера доходов. А в промышленности, в машиностроении ‒ 30-40%, а то и больше. Мы просили убрать налогообложение с невысоких зарплат, предлагали посмотреть на опыт Китая и Канады. Но этого не произошло.
— Можно ли сказать, что бизнес приспособился к санкциям? Или отложенный эффект впереди?
— Это зависит от наших зарубежных коллег. Раньше мы зависели от Запада, теперь ‒ от Востока. И всё зависит от того, как те же китайцы будут нас поддерживать. Смотрите, сейчас платежи в Китай то проходят, то нет… Китай может отрезать нам поставки двигателей, подшипников, гидравлики, в общем, многих компонентов, и тогда нам придётся гораздо хуже, чем сейчас. Надеюсь, ничего плохого не случится: в КНР разумное руководство, нацеленное на сотрудничество с нами. Но зависимость и есть зависимость. Это неприятно и вселяет неопределённость.
— Почему бы Вам тогда просто не построить в России завод по производству подшипников?
— Ну как строить, если кредиты дорогие и металл стоит в 2,5 раза дороже, чем в Китае? Какой безумец будет это делать?
Источник: NEWS.ru
